|
|
Филологический факультет СПбГУ | |
|
|
||
В середине XVIII века в эпоху правления Елизаветы Петровны абсолютистская культура достигла, наверное, своего расцвета. Если говорить о литературной составляющей, то тут в первую очередь надо назвать М. В. Ломоносова. Но, как часто бывает, достигнув высшей точки своего развития в русской культуре, абсолютизм начал меняться. Он не перестал быть абсолютизмом, но он начал трансформироваться в сторону просвещенного абсолютизма. В этом отношении русская культура шла единым путем со всей Европой. Именно так происходило и на Западе. Достигнув расцвета при Людовике XIV, уже при его преемниках — регенте принце Орлеанском, Людовике XV, Людовике XVI — абсолютизм трансформируется в просвещенный абсолютизм. Что же это такое?
Само название «просвещенный абсолютизм» указывает на связь идей абсолютной монархии с философией Просвещения. О философии Просвещения мы уже несколько раз говорили. И, между прочим, говорили о том, что и третий период истории русской литературы, литературы конца 60–90-х годов XVIII века, связан прежде всего с философией Просвещения, отчасти и потому, что абсолютизм в России стал приобретать черты просвещенного абсолютизма. Просвещенный абсолютизм отличается от обычного абсолютизма прежде всего тем, что для сознания просвещенного абсолютизма важным оказывается вопрос, который абсолютизм в чистом виде не ставит: а что нужно монарху, чтобы выступить медиатором между Богом и человеческой историей? Что нужно монархии для того, чтобы направить историческое движение в правильное, истинное русло? В эпоху Людовика XIV этот вопрос даже не ставился. А ничего не нужно. Монарх по своей природе возвышается до того уровня знаний, который открывает ему это. А вот с начала XVIII века, для таких философов, как Монтескье или Вольтер, а потом энциклопедистов вопрос о качествах монарха, о качествах власти стал довольно существенным. Возникло представление о том, что для того, чтобы выполнить свою макроисторическую миссию, даже метаисторическую миссию, то есть направить историю в нужное, правильное, истинное русло, монарх должен быть просвещенным монархом, он должен быть философом на троне. Именно так и называли монарха в эпоху Просвещения — «философ на троне». Только в таком случае он выполнит свою главную историческую миссию. И такие примеры были. Это, прежде всего, знаменитый прусский король Фридрих II, во многом изменивший историческую судьбу Прусского королевства, выдвинувший Пруссию в число перворазрядных мировых держав. Таким монархом была и Екатерина II. Недаром российская императрица поддерживала постоянные и интенсивные отношения и с Вольтером, и с Дидро, и Мельхиором Гриммом, знаменитым международным журналистом, как мы бы сказали сейчас, создателем рукописного журнала, который он распространял среди монархов. Екатерина полагала, что для того, чтобы направить историю в нужное, истинное русло, необходимо не только самой быть просвещенной, но и подданные должны быть просвещены. Философ на троне, каким является монарх с точки зрения просвещенного абсолютизма, не удовлетворяется только приказами. От подданных он ищет не рабского подчинения, не слепого следования за собой, а сознательной со-работы, и подданные должны быть просвещены. Только тогда и возникнет идеальное государственное пространство, идеальная государственная жизнь.
Екатерина II предпринимает некоторые попытки реорганизовать русское сознание в этом новом русле. Начинает она, прежде всего, с себя. Ее облик меняется. Не великолепная императрица, напоминающая богиню, не небожитель, а простая женщина — такой она стала часто являться, и не только в реальной жизни, но и в искусстве. Вот перед вами картина Боровиковского, изображающая императрицу как частного человека. Также императрица предпринимает целый ряд шагов для того, чтобы просветить своих подданных. В первые годы своего правления она собирает комиссию по составлению нового Уложения, то есть свода законов, своего рода конституции, и для этой комиссии императрица пишет своего рода инструкцию, которую называет «наказ». Вот на слайде этот «Наказ» Екатерины II Уложенной комиссии, как называлось это сочинение, где она определяет главные задачи, которые стоят перед деятельностью законодателей. Это задачи законодатели решать не хотели. Более того, комиссия по составлению нового уложения внятно продемонстрировала чуткой императрице свое нежелание видеть кодифицированные законы. С точки зрения дворянства, которое доминировало в Уложенной комиссии, кодификация законов будет препятствовать их правам. Екатерина, реальный политик, а не просто мечтатель на троне, в отличие от своего сына, очень хорошо понимала, к чему приведет недовольство дворянства. Именно этим она воспользовалась, чтобы свергнуть своего собственного мужа, императора Петра III, и этим же недовольством воспользовалась императрица Елизавета Петровна, чтобы свергнуть Брауншвейгскую династию в лице внучатого племянника Анны Иоанновны, младенца Иоанна Антоновича. Недовольства дворянства Екатерина боялась. Это было, пожалуй, единственное, чего она боялась в своей государственной деятельности. Поэтому она распускает Уложенную комиссию, но не оставляет своих намерений просветить общество, создать не только философа на троне, ибо она уже таковым является, но и создать подданных, которые понимают замыслы философа на троне, которые своего рода подданные философа, которые сознательно трудятся вместе с императором в качестве медиатора между Богом и земной историей. Для этого Екатерина II в 1769 году начинает издавать журнал «Всякая всячина». Надо сказать, что, конечно, Екатерина официально не выступала издателем журнала, но, скорее всего, те, кто этот журнал читали, прекрасно были осведомлены в том, кто стоит за этим журналом. И посредством этого журнала императрица стремилась подготовить просвещенных подданных. Для этого, своего рода провоцируя русское общество, она предложила издавать журналы типа «Всякой всячины», и этот отклик не остался без ответа.
Очень скоро после выхода журнала «Всякая всячина», и после того, как «Всякая всячина» обратилась к русским читателям с предложением издавать новые журналы, появилась целая серия журналов, похожих на «Всякую всячину». И тут обнаружился главный внутренний порок или главный недостаток просвещенного абсолютизма, который сам в себе несет зерно своего разрушения. Просвещенные подданные начинают относиться к власти критически. Они понимают замыслы власти, но не всегда с этими замыслами согласны. И возникает противоречие между философом на троне и философами-подданными, противоречие, которое приводит к конфликту того, что мы бы сейчас назвали, создающимся гражданским обществом и просвещенной властью. Этот конфликт произошел в России прежде всего в тот момент, когда Н. Н. Новиков в своем журнале «Трутень» вступил в полемику с императрицей. Не важна конкретная причина этой полемики, важна сама суть: гражданское общество начинает выступать критиком просвещенного абсолютизма. Герой Просвещения и глава просвещенной монархии начинают друг друга критиковать, начинают друг с другом не соглашаться. Это легко заметить, обратившись к творчеству многих русских писателей, ознаменовавших своими литературными трудами царствование императрицы Екатерины II.