|
|
Филологический факультет СПбГУ | |
|
|
||
Отношение Петра I к той культуре, которая его воспитала, так называемому нарышкинскому барокко, было очень сложным и скорее отрицательным. Во многом это связано с детскими впечатлениями Петра. Роскошное нарышкинское барокко в его сознании оказалось сопряженным со стрелецкими бунтами, с Артамоном Сергеевичем Матвеевым, которого на глазах десятилетнего мальчика разорвали на куски озверевшие стрельцы, сбросив на пики с крыльца Грановитой палаты, с его главной соперницей царевной Софьей, и, конечно, культура, названная по девичьей фамилии его матери, нарышкинское барокко, казалась ему какой-то опасной, зловещей, в чем-то враждебной. Но не только это заставляло Петра реорганизовывать эту культуру. Проводя свои культурные реформы и разрушая старую культуру, великий преобразователь, а Петр, вновь повторю, отличался удивительной исторической интуицией, стремился не просто разрушить культуру, а освободить место для культуры новой. Он хотел создать в России культуру абсолютизма, ориентированную, прежде всего, на французскую культуру Людовика XIV. Его недаром называли «король-Солнце», и на слайде вы можете увидеть портрет Людовика XIV — воплощение абсолютистской монархии. Интересно, что как политика Людовика XIV Петр очень не любил. Более естественно, как ни странно, он чувствовал себя в странах с ограниченной властью, полуреспубликанских. Голландия и Англия — любимые страны Петра I. Но, не любя Людовика XIV, в общем-то настороженно относясь к Франции в целом, Петр ориентировался именно на ту модель государства, на ту модель абсолютистской культуры, которую явил Людовик XIV во Франции. Это неслучайно. Именно во Франции абсолютистская культура наиболее полно раскрыла свою сущность.
Почему государство так важно? А потому, что именно государство и монарх, олицетворяющий государство, являются посредником, медиатором между историей, между народом и Богом. Не церковь организует историческую жизнь своими социальными начинаниями, а светская власть, монархия. Именно она должна взять на себя посредничество между историческим движением и божественным промыслом о исторических судьбах человека. Только абсолютный монарх может понять промысел Божий о ходе истории и попытаться соединить эти два начала. Поэтому государство и является главной силой, определяющей историческую жизнь человека, и в своей земной, социальной жизни церковь должна подчиниться государству.
Надо обратить внимание на то, что абсолютизм, и Петр в частности, ни в коей мере не боролся с церковью, тем более Петр не был безбожником. Как известно, он знал службу наизусть и, постоянно бывая в церкви, пел на клиросе. Но он считал, что в своей земной жизни, в социальной жизни, в своих реакциях на исторические события церковь должна идти за государством, ибо не церковь, а монарх может понять, вновь повторю, промысел Божий об истории. Именно поэтому и должна возникнуть светская культура, прославляющая государство. Для этого необходимо заново воспитать человека. Нужно новое воспитание, нужен новый человек, который воспринимает светскую жизнь как жизнь самодостаточную, как жизнь, которая не менее важна, чем выполнение религиозных функций человека, чем выполнение человеком своего религиозного долга.
Именно эти новые принципы воспитания были выражены в книге, определившей подход к воспитанию людей в XVIII веке. Книга эта называлась «Юности честное зерцало», и она представляет собой компиляцию разных европейских источников. Книга эта очень благочестива. Там говорится о необходимости ходить в храм Божий, молиться, почитать родителей, соблюдать все добродетели, но через всю книгу красной нитью проходит идея автономности земной жизни, самоценности земной жизни. Именно поэтому человек должен внимательно следить за собой, соответствовать приличиям, не нарушать правил, иначе в обществе его не будут ценить, а человек должен иметь авторитет в обществе, ведь общество, светское общество со своим досугом тоже создавалось в результате петровских реформ, и прежде всего это ассамблеи.
Перед вами на слайде картина известного исторического живописца XIX века С.Хлебовского «Ассамблея при Петре I». Надо сказать, что ассамблеи при Петре I были достаточно необычным явлением, к которому относились скорее негативно. Ассамблеи представляли собой увеселения, праздники, которые проводились по воскресеньям, и в которых обязаны были принимать участие все дворяне, находившиеся в Петербурге, в основном ассамблеи проводились в Петербурге. Зимой ассамблеи проводились во дворцах вельмож. У Петра, как известно, не было своей постоянной резиденции, своего дворца, он был для этого слишком экономен. А летом происходили в Летнем саду.
Перед вами картина Александра Бенуа «Петр I на прогулке в Летнем саду». Петр очень любил Летний сад и летом проводил ассамблеи в Летнем саду. После службы, в которой должны были участвовать тоже все дворяне, после завершения литургии, после полудня глашатай с барабанщиком обходил Петербург, город был невелик, и сообщал, где и когда начнется ассамблея, и дворяне со своими семьями должны были туда явиться и предаваться увеселениям. Эти увеселения были не очень веселыми, довольно грубыми, и нельзя сказать, что ассамблеи при Петре I были очень красивыми и праздничными, но они заложили основу торжественного, великолепного празднества, которое должно показать величие императорской власти.
Торжество этих праздников достигло своего апофеоза в момент правления дочери Петра I Елизаветы Петровны. «Прекрасная Елисавет», как назвал ее Михаил Васильевич Ломоносов, отличалась не только редкой красотой, она обладала и неудержимой страстью к развлечениям. Именно при ней празднества, торжества достигли своего апогея, и мы видим картину Лансере, показывающую Елизавету Петровну рядом со своим любимым дворцом в Царском Селе, который построил для нее ее любимый архитектор Бартоломео Франческо Растрелли.
Эти празднества, естественно, обслуживались и литературой. Мы уже говорили о фейерверках, иллюминациях и многочисленных надписях. В момент этих празднеств звучали торжественные оды, например, каждую годовщину восшествия императрицы на престол, звучали проповеди, об этом тоже у нас уже шла речь. Евгений Михайлович Матвеев обращал внимание в своей лекции на церковный контекст русской литературы, на важность торжественной проповеди. Все это в совокупности придавало великолепие облику государства, заставляло людей осознать, что значение государства не в том, чтобы угнетать, не в том, чтобы собирать налоги, а прежде всего в том, чтобы способствовать правильному развитию общества. Государство, которое олицетворялось в облике императора, императрицы, является главным посредником между Богом и человечеством, и земной историей, поэтому и нельзя бороться с государством. Подданные не могут увидеть и понять того, что видит монарх. Именно этим руководствовалась русская культура первой половины XVIII века, культура, построенная по образцу французской культуры Людовика XIV. Не сервилизм, не желание награды, не страх перед властью, а прежде всего этот тип исторического сознания двигали и Кантемиром, и Тредиаковским, и Ломоносовым, и ранним Сумароковым в их литературной деятельности.