|
|
Филологический факультет СПбГУ | |
|
|
||
Ораторская проза XVIII столетия, как уже было сказано, тесно связана с древнерусскими традициями, одновременно она связана с традициями античными, и важно подчеркнуть, что ораторская проза в литературе XVIII века осмыслялась как явление художественной литературы. И вообще положение ораторской прозы в литературе, скажем, первой половины XVIII века, середины XVIII века во многом уникально. Дело в том, что вообще к прозе русские писатели XVIII столетия относились первоначально довольно негативно. Они считали, что литературой должна быть преимущественно поэзия, а проза в их представлениях — это практическая речь, то, что связано с обычной бытовой речью. Единственным видом прозы, которая считалась вполне закономерной и которая входила в жанровые рамки русского классицизма, была как раз ораторская проза. Как церковная, так и светская ораторская проза не противопоставлялась поэзии и, с другой стороны, церковное не противопоставлялось светскому. Например, А. П. Сумароков в своей известной статье «О российском духовном красноречии» пишет:
Я в проповедниках вижу собратий своих по единому их риторству.
В 1772 году Николай Иванович Новиков создает «Опыт исторического словаря о российских писателях». И там он также помещает большое количество статей, посвященных русским проповедникам. Эти статьи никак не отделены от статей, посвященных русским светским писателям. Действительно, русская ораторская проза — это закономерная часть литературного процесса. Об этом также свидетельствует такой любопытный факт, как наличие разных уподоблений. В. А. Кузнецов, анализируя русскую поэзию XVIII века, обратил внимание, что выделимость поэтических жанров во многом связана с наличием поэтических уподоблений. Русские поэты уподобляются своим античным или европейским предшественникам. Ломоносова, например, чаще всего сопоставляли с Пиндаром, Малербом, то есть с известными авторами торжественных од. Сумарокова называли русским Расином. Сумароков был драматургом и основателем русского театра. Кантемира сопоставляли с Ювеналом, поскольку Кантемир был сатириком. Подобные же уподобления действовали и в отношении ораторской прозы. Можно вспомнить знаменитое стихотворение Державина о Ломоносове «К портрету Михаила Васильевича Ломоносова». Среди прочего Державин сравнивает Ломоносова с Цицероном:
Се Пиндар, Цицерон, Вергилий — слава россов,
Неподражаемый, бессмертный Ломоносов.
В восторгах он своих где лишь черкнул пером,
От пламенных картин поныне слышен гром.
То есть ораторское наследие Ломоносова столь же важно, существенно, как и его наследие поэтическое.
Начало XVIII века, как я уже отмечал, связано с петровскими преобразованиями, в частности с церковной реформой Петра I. И реформы Петра, конечно, повлияли на характер русских проповедей. В первую очередь это отразилось в проповедническом искусстве главного сподвижника Петра I Феофана Прокоповича, который внес в свою проповедь светскую тематику. Исследователи пишут о том, что в проповедях Феофана отразились абсолютно все реформы Петра I, все его военные победы, политические достижения, внутриполитические, внешнеполитические, то есть Прокопович сближает проповедь со светской литературой именно тематически. Об этом, например, говорят даже названия его проповедей: «Слово о власти и чести царской», «Слово похвальное о флоте российском», «Слово похвальное о баталии Полтавской». Все эти произведения произносились с церковного амвона после богослужений, как это обычно бывало с церковными проповедями, но тематически они были больше связаны со светской тематикой. Литературоведы усматривают в проповедях Прокоповича элементы разных жанров, которые в зачатке присутствуют в этих текстах. Мы там видим элементы и духовной оды, и похвального слова, и даже элементы сатиры, как ни странно. Казалось бы, сатира — совсем не свойственный элемент для проповеди, но, тем не менее, у Прокоповича сатирические фрагменты обнаруживаются.
Прокопович изменил проповедь и стилистически. Дело в том, что он пытался оттолкнуться от напыщенного, цветистого барокко, характерного, например, для его старшего современника Стефана Яворского. Сам Прокопович тоже находится под влиянием барокко, но под влиянием умеренного барокко. Прокопович был сторонником так называемого принципа decorum’a, то есть принципа меры, принципа умеренности. Его проповеди гораздо проще, чем, например, проповеди Стефана Яворского. Однако, конечно, влияние барокко ощутимо. Например, Прокопович использует такой характерный для барочной проповеди прием, как антономазия, то есть использование собственного имени в значении нарицательного: Самсон вместо «сильный», Соломон вместо «мудрый». В слове Феофана Прокоповича, посвященном смерти Петра Великого, в слове на погребение, написанном в 1725 году, присутствует целый каскад таких уподоблений. Петр сопоставляется с Самсоном, с Иафетом, сыном Ноя, с Моисеем, Соломоном, Давидом, и с византийским императором Константином Великим.
Ключевым понятием для риторической теории XVIII века стал термин «слово» как главное жанровое заглавие ораторских произведений. В «Кратком руководстве к риторике» 1743 года Ломоносов предлагает классификацию ораторской прозы. Он говорит о том, что существует четыре разновидности «слов»: проповедь, панегирик, надгробная речь и академическая речь.
Проповедь есть слово священное, от духовной персоны народу предлагаемое.
Панегирик есть слово похвальное высокия особы, места или действия достохвального.
Надгробное слово есть, которое в похвалу усопшего человека предлагается.
Академические речи называются те, которые говорят ученые люди в академиях публично.
Интересно, что существует еще пограничная разновидность ораторской прозы, которая соединяет в себе проповедь и панегирик — это панегирическая проповедь, посвященная так называемым царским дням. Эта разновидность очень важна для эпохи секуляризации, которую представляет собой XVIII век. Царские дни, напомню вам, это некоторые важные события из жизни императора, императрицы или членов их семей: день рождения, день восшествия на престол, день тезоименитства, день бракосочетания, день рождения наследника и так далее. Этим событиям посвящались многие проповеди XVIII столетия, как, кстати, и светские «слова». Важно, что эти проповеди никогда не отделялись от обычных проповедей, от проповедей, посвященных, скажем, церковным праздникам, когда издавались сборники проповедей XVIII столетия. Например, сборник проповедей Гедеона Криновского: «Слово на день коронации Елизаветы Петровны» в этом сборнике соседствует с проповедью, посвященной неделе о блудном сыне, то есть собственно с церковной проповедью в чистом виде.
Эти высокоторжественные дни представляют собой государственные праздники, и во время этих праздников церковное начало сложным образом переплеталось со светским началом. Обычно в начале этого государственного праздника (эти праздники, между прочим, входили в церковные календари и праздновались так же как дни памяти святых) утром служилась литургия торжественная, после которой зачитывалась проповедь, потом могли быть разные другие мероприятия, пушечная пальба, торжественный обед, личные поздравления императрице, вечером иллюминация и праздничный фейерверк. Таким образом, проповедь входит в круг государственных праздников. Все это, конечно, свидетельствует о сакрализации монарха, о чем прекрасно писали Б. А. Успенский, В. М. Живов в своей известной статье «Царь и Бог». В определенном смысле царь уподобляется Богу. Как в богослужении отмечаются важные события из жизни Иисуса Христа, Богородицы и святых, таким же точно образом в богослужение входят и царские дни.
Особое значение для развития церковной и светской ораторской прозы приобретает эпоха Елизаветы Петровны. Дело в том, что эта эпоха является периодом расцвета церковной ораторской прозы, в частности панегирической проповеди. После тяжелого периода «аннинского царствования», как пишут исследователи, церковные проповедники стремятся «выговорить наболевшее». Они приветствуют новую императрицу, восхваляют ее воцарение. В это же время развивается и светская ораторская проза. В 1749 году пишет первое свое ораторское произведение Михаил Васильевич Ломоносов — это «Слово похвальное Елизавете Петровне».
Итак, именно в эпоху Елизаветы Петровны наиболее отчетливо выделяются две разновидности русской ораторской прозы: светская и церковная.