|
|
Филологический факультет СПбГУ | |
|
|
||
С торжественной одой в русской литературе XVIII века в известной мере успешно конкурировала с точки зрения популярности духовная ода. Как мы уже не раз говорили, торжественная и духовная ода — это два главных типа од.
Духовная ода ставила перед собой как бы двойную цель. С одной стороны, духовная ода должна была раскрыть гармонию, но уже не исторической жизни, как торжественная ода, а гармонию мироздания в целом, увидеть мир таким, как его задумал и создал Творец, а с другой стороны, духовная ода должна была передать внутренние религиозные переживания отдельного человека. В связи с этим духовная ода как жанр существовала между двумя полюсами, в некотором роде двоилась. Наверное, не имеет смысла выделять в духовной оде два начала: начало, связанное с изображением мироздания, и начало, связанное с изображением религиозной жизни, все-таки четкого разделения духовной оды на два подтипа не было. Но то, что два полюса ощущались в духовных одах — это совершенно очевидно.
Так же как и торжественная ода, духовная ода очень часто, если не в большинстве случаев, представляла собой строфическое стихотворение. Во всяком случае, это относится к первому периоду активного развития духовной оды в русской литературе. Однако в отличие от торжественной оды духовная ода не выработала доминирующего типа строфы. Строфы в духовных ода отличались друг от друга по своему типу, а некоторые духовные оды вообще писали вне строфической формы, то есть без строф, и чем дальше, тем больше.
С первым полюсом в тематике духовной оды, в ее содержательном сюжете, то есть с изображением духовных, религиозных переживаний человека, связана, прежде всего, так называемая парафрастическая ода. Так называли оды, являющиеся переложением, парафразом, ветхозаветных книг, прежде всего псалмов. Именно Псалтырь являлась главной основой для парафрастических од. Вот, вы можете увидеть старинную Псалтырь. Именно такими книгами и пользовались русские поэты XVIII века, создавая свои парафрастические духовные оды. Эта традиция переложения псалмов в стихи пришла к нам из Польши через украинско-белорусское посредничество. Первый представитель белорусско-украинской словесности в Москве Симеон Полоцкий предложил нам полное переложение Псалтыри в поэтические тексты. После Симеона Полоцкого к Псалтыри обращались очень многие поэты XVIII века. При этом очень часто, как и Симеон Полоцкий, они перекладывали стихи Псалтыри целиком, например, В. К. Тредиаковский перекладывал целиком Псалтырь, А. П. Сумароков переложил все псалмы. Другие же авторы обращались к переложению отдельных псалмов.
Перелагая псалмы, поэты XVIII века передавали религиозные переживания человека, человека вообще, христианина в целом, и одновременно вносили в свои переложения индивидуальные черты. В результате этого парафрастические оды, оставаясь религиозными размышлениями о борьбе добра и зла в душе человека, одновременно с этим оказывались и психологическими стихотворениями, раскрывающими конкретные переживания неповторимого автора. С некоторым преувеличением это можно сказать о парафрастических одах и М. В. Ломоносова, и А. П. Сумарокова. Недаром многие исследователи видели в парафрастических духовных одах Ломоносова зашифрованное изложение его биографии, его переживаний, связанных с обстоятельствами его собственной жизни. Это преувеличение, но, тем не менее, этот личный характер парафрастическая ода все-таки имела.
Не только к псалмам обращались авторы парафрастических од, они обращались и к другим ветхозаветным книгам. Например, Ломоносов создал, возможно, свою самую знаменитую парафрастическую оду, переложив несколько глав не Псалтыри, а другой ветхозаветной книги, книги Иова. Его ода так и называется «Ода, выбранная из Иова», знаменитого героя Ветхого Завета. Вы можете увидеть одно из изображений Иова, созданное православными средневековыми иконописцами в Сербии. Надо сказать, что Иов был одним из немногих ветхозаветных персонажей, глубоко воспринятых православной церковью. Однако в «Оде из Иова» Ломоносов уже переходит от изображения душевных переживаний человека, от описания борьбы человека с грехом к изображению величия Мироздания. В «Оде, выбранной из Иова» М. В. Ломоносов предложил то, что в богословской терминологии называется теодицея, то есть оправдание зла. В известной мере он поставил вопрос о том, почему благой Бог позволяет в мире существовать злу, почему существует страдание. «Ода, выбранная из Иова» Ломоносова перелагает в стихи ответ Бога Иову на вопрос Иова о том, почему он страдает. И в этой оде Ломоносов выражает чрезвычайно важную для него мысль о том, что страдания отдельного человека не являются критерием, позволяющим отрицать гармонию мира. Это ни в коей мере не означает, что страдания не важны. Нет. Страдающий человек не может отвлечься от своих страданий. Он горестно их переживает. Об этом, между прочим, Ломоносов писал в своих переложениях псалмов. Но эти страдания не позволяют ему отвергать Бога. Доброта Бога, милосердие Бога связаны прежде всего с абсолютным совершенством гармонического мира, где все устроено чудесным образом, где все движется по определенному закону и поражает своим величием и красотой. Именно об этом и говорит Бог, обращаясь к Иову, именно это Ломоносов и перелагает в свои возвышенные стихи.
«Ода, выбранная из Иова», хотя и является, казалось бы, парафрастической одой, вместе с тем выражает в себе второй полюс духовной оды. Это полюс теодицеи, полюс, связанный с восхищением гармонией мира. И эти темы тоже в духовной оде, как правило, уже не перифрастической, отчетливо проявляются. Здесь можно назвать две знаменитые оды Ломоносова: «Вечернее размышление о Божием Величестве, при случае великаго севернаго сияния» (страница этой оды появляется перед вами) или «Утреннее размышление о Божием Величестве». Сами названия этих од говорят об их смысле. Также можно назвать знаменитую оду Г. Р. Державина «Бог». И в целом в поэзии Державина духовные оды занимают огромное место. Титульный лист «Духовных од» Державина появляется перед вашими глазами не случайно. В своей духовной поэзии Державин, прежде всего, говорит о чуде общения человека с Богом, которое открывает совершенство мироздания перед отдельным человеком.