|
|
Филологический факультет СПбГУ | |
|
|
||
Кровавые события Французской революции 1793 года не оставили камня на камне от мировоззрения Карамзина. Не от всего, конечно же, мировоззрения, — от его веры в добрую природу человечества. «Век просвещения! Я не узнаю тебя — в крови и пламени не узнаю тебя — среди убийств и разрушения не узнаю тебя!..» — в отчаянии восклицает писатель. Отныне определенное время он творит совсем иные произведения. В них человек становится игралищем жестокого рока. Человек может быть добрым или злым, все равно, что бы он ни делал, как бы он ни поступал, его действия обречены на провал, а его жизнь по определению трагична. К этому периоду относятся субъективно-лирические повести Карамзина.
Что такое субъективно-лирическая повесть? Разумеется, всякое художественное повествование не может быть абсолютно объективным, оно так или иначе субъективно. Но под субъективно-лирической повестью в данном случае нужно понимать такую повесть, в которой, во-первых, повествование всегда ведется от первого лица, от лица героя-повествователя, который чаще всего является участником тех или иных трагических событий. Это первое правило субъективно-лирической повести Карамзина. Второе — это обязательное присутствие мощной лирической темы: большие лирические отступления, где повествователь говорит о своих чувствах, о природе, о философии, много размышляет о них.
Первая повесть, которая нас интересует, это повесть 1793 года «Остров Борнгольм». В ней повествуется о трагической ситуации: герой-путешественник, он же герой-повествователь, становится свидетелем страшной семейной трагедии. Волею судеб он попадает на остров Борнгольм и там знакомится со старцем, который, как выясняется, держит в подземелье, по всей вероятности, свою дочь. За что же он так жестоко покарал ее? За то, что она посмела питать невозможное для христианина чувство к родному брату. Ее родной брат изгнан в местечко Гревзенд. Его также посещает герой-путешественник. Казалось бы, перед нами абсолютно трагедийная ситуация, так оно, по сути, и есть. Чувствительный герой-повествователь сопереживает каждому члену этого трагического любовного… даже нельзя сказать треугольника, этой трагической ситуации. Первый герой трагедии — это старец. Абсолютно добродетельный отец, который за что-то, он сам не знает за что, наказан таким несчастьем в его семье. Он вынужден разлучить, вынужден проклясть своих детей, потому что того требует его вера в Бога. Пленница, его дочь, страдающая в подземелье, лобызает руку, которая ее наказывает. Она понимает, что совершила страшное преступление, но ее сердце было в неведенье. Наконец, сын, гревзендский незнакомец, разлученный со своей возлюбленной, и с семьей, и с отцом, бунтует. Он восклицает:
Священная природа!
<…>
Ты сердце мне дала;
<…>
Природа! Ты хотела,
Чтоб Лилу я любил!
Таким образом, в тексте возникает абсолютно противоречивая ситуация. С одной стороны, перед нами любовь, незаконная с точки зрения не только социальной, но и биологической, с другой стороны, это настоящее чувство, настоящая любовь. Этим-то и мучается герой-повествователь. Он не может понять, как благое Небо, как Бог может допустить такую ситуацию. История заканчивается на лирической, печальной ноте. Герой-повествователь стоит на борту корабля, и ветер свевает в море его слезу. Герой страдает от неразрешимого вопроса, который формулирует в следующем восклицании:
Творец! Почто даровал ты людям гибельную власть делать несчастными друг друга и самих себя?
Следующая субъективно-лирическая повесть — «Сиерра-Морена». Теперь действие происходит в Андалузии, но и там всюду роковые страсти. Субъективно-лирическая повесть «Сиерра-Морена» начинается, наверное, непревзойденным в русской прозе отрывком, который рассказывает о том, как герой-повествователь впервые увидел свою возлюбленную Эльвиру.
В цветущей Андалузии — там, где шумят гордые пальмы, где благоухают миртовые рощи, где величественный Гвадальквивир катит медленно свои воды, где возвышается розмарином увенчанная Сиерра-Морена, там увидел я прекрасную…
Так начинается повествование «Сиерры-Морены».
Повествователь влюблен в героиню, героиня тоже влюбляется в повествователя. Ее жених Алонзо погиб, она считает, что он погиб, и поэтому они решают соединиться счастливым браком. Но у самого алтаря в день свадьбы Алонзо, который, как выясняется, жив, приходит и закалывает себя на глазах возлюбленной. Ситуация абсолютно трагическая. Эльвира уходит в монастырь. Герой-путешественник и герой-повествователь в одном лице до конца своей жизни несчастен. Последние его слова в произведении:
Хладный мир! Я тебя оставил! — Безумные существа, человеками именуемые! Я вас оставил! <…>
Тихая ночь — вечный покой-святое безмолвие! К вам, к вам простираю мои объятия!
Поздняя художественная проза Карамзина крайне разнообразна. Это и своеобразная антиисповедь под названием «Моя исповедь», это и «Рыцарь нашего времени» — незавершенная повесть, а возможно даже роман о герое эпохи Карамзина, и многие другие произведения. Например, повесть, она же не совсем повесть, а характерологический очерк, «Чувствительный и холодный» с подзаголовком «Два характера».
Если говорить о повести «Моя исповедь», то здесь перед нами возникают интересные новые идеи. Раньше, если у Карамзина герой исповедовался, это был обязательно чувствительный человек. Здесь же все наоборот. Герой абсолютно бесчувственен, он холодный, расчетливый, бездушный эгоист, который губит все, к чему прикасается. Герой этот, граф NN, богатый, блестяще образованный, имеющий все, не имеет самого главного — любви. Он не имеет души и сердца. Вот с каким обращением он выступает в начале своего рассказа, когда пишет издателю журнала:
Признаюсь вам, государь мой, что я не читаю вашего журнала, а желаю, чтобы вы поместили в нем мое письмо. Для чего? Сам не знаю. Более сорока лет живу на свете и никогда еще не давал себе отчета ни в желаниях, ни в делах своих. Великое слово «так» было всегда моим девизом.
Я намерен говорить о себе: вздумал и пишу — свою исповедь, не думая, приятна ли будет она для читателей.
По идее, это и есть кредо бездушного графа NN. Он никогда не думает о других людях, он не любит ни родителей, ни свою жену Эмилию, на которой он женился, дабы завести в доме «благородный спектакль». Любая мораль для него — узда для слабых, он так это называет. Любые чувства для него смешны, потому что они не находят в его душе ни малейшего отклика. Прожив свою жизнь с точки зрения этических норм безобразно, он погубил свою жену Эмилию: сначала развратил ее, потом уговорил бежать от второго мужа, сделал фактически содержанкой, можно сказать, ограбил ее (они жили на ее бриллианты) и, наконец, уморив своей неверностью, граф ни в чем не раскаивается ни в малейшей степени. Тем не менее, когда граф подводит итоги своей жизни, он как будто бы восхваляет себя. Карамзин нигде не использует прямое морализаторство, ни в данной повести, ни во многих других повестях, но читатель всегда чувствует некий ценностный ориентир, который незримо присутствует в каждом тексте. Вот что говорит граф:
Одним словом, я доволен своим положением и, видя во всем действие необходимой судьбы, ни одной минуты в жизни моей не омрачил горестным раскаянием. <…> Правда, что некоторые люди смотрят на меня с презрением и говорят, что я остыдил род свой, что знатная фамилия есть обязанность быть полезным человеком в государстве и добродетельным гражданином в отечестве. Но поверю ли им, видя, с другой стороны, как многие из наших любезных соотечественников стараются подражать мне, живут без цели, женятся без любви, разводятся для забавы и разоряются для ужинов! Нет, нет! Я совершил свое предопределение…
Как видим, снова у Карамзина возникает pro et contra, за и против. С одной стороны, герой восхваляет свою жизнь, с другой стороны, он показывает негативную оценку его постыдной жизни с точки зрения всех порядочных людей. Но опять же герой в самом финале своего рассказа возвращается к тому, что он совершил свое предопределение.
Интересна вторая повесть, характерологический очерк «Чувствительный и холодный. Два характера». В повести «Чувствительный и холодный…» Карамзин изображает два абсолютно противоположных характера двух героев, но эти герои с детства и до последних дней жизни являются друзьями. Рассудочный, холодный, но правильный Леонид и чувствительный, но легковерный, несколько легкомысленный и потому не очень правильно проживший свою жизнь Эраст всю жизнь были друзьями. Эраст, «страстное, грешное бунтующее сердце», совершает в жизни много ошибок, в том числе эти ошибки затрагивают его друга Леонида. Он умирает довольно рано, мучимый различными страстями, неудовлетворенный жизнью. Леонид доживает до глубочайшей старости. Он всегда действует правильно с точки зрения морали. Он никого не предает, по сути, никогда не обманывает. Всю жизнь он был полезен государю и Отечеству, делает много для людей. Но вот что интересно: в финале повествователь выступает как будто не на стороне Леонида. И вот почему. Выясняется, что за всю жизнь, кроме его чувствительного друга, никто не любил Леонида. Прожив свою жизнь праведно, Леонид умирает «без страха и надежды, как обыкновенно засыпал каждый вечер», сообщает повествователь. И это отсутствие надежды мгновенно опрокидывает наше представление об истинно положительном герое. Герой без души и сердца, но только с рассудком — это не тот герой, которому сочувствует повествователь Карамзина, да и сам писатель.